46161:2010-01-08 03:00:01
АБСОЛЮТНО КОШЕРНАЯ ЖАРЕНАЯ СЕЛЕДКА (СВЯТОЧНАЯ ИСТОРИЯ)
Давно собирался рассказать эту историю, но никак не доходили руки. Вдруг понял что она имеет непосредственное отношение и к Новому году и кРождеству и что рассказывать ее нужно именно сегодня.Привели меня в Тель Авиве на день рождения к бывшему однокурснику.Выяснилось что живет однокурсник в красивом зеленом квартале с красивыми домами, как мне сказали, в стиле «бидермайер».
Не виделись мы наверное лет двадцать. Похлопали друг-друга по плечу, поудивлялись про себя разительным переменам. Тем временем подходит к нам щуплый невысокого роста человек. Именинник спрашивает:- Колю Люлько помнишь? Я посмотрел – действительно Коля - и сразу вспомнил.Поступать в Харьковский университет Коля приехал из совсем уж глухой провинции, может быть из крохотного городка на Сумщине, а может быть и из села. Поступил, поселился в общежитии. С учебой у него не было никаких проблем. Но ни с общежитейскими ни с местными не сошелся. Хоть и по-разному, но и те и другие были для него, серьезного мужика, раздолбаями. Зато задружил со студентами из Вьетнама, которые жили в том же общежитии. На занятиях, в библиотеке и на улице вьетнамцы всегда держались группой. И Коля с ними. Он и внешне не очень выделялся – такой же маленький и субтильный. Когда он стал нахваливать жареную селедку, публика поняла что дело зашло далеко, но насколько далеко не догадывался наверное никто.Был у вьетнамских товарищей замечательный обычай. Раз в неделю они устраивали собрание и помимо всего прочего поочередно рассказывали о своих нехороших поступках за прошедший период. На одном из таких собраний юная вьетнамка повинилась что она не только влюбилась в Колю, но и уступила его домогательствам. Рассказала откровенно и без дальних околичностей как учил молодежь Дядюшка Хо. Подробности оказались такими же незамысловатыми как и окружающая жизнь. Все произошло во время новогоднего вечера, в пустой аудитории, на широком подоконнике. На вопрос почему она туда пошла, девушка обьяснила что хотели полюбоваться на заснеженную площадь Дзержинского с тринадцатого этажа. Площадь действительно оказалась очень красивой. А остальное случилось как бы само-собой.Вьетнамку немедленно выслали на родину. Колю немедленно исторгли из вьетнамской общины. Но только этим дело не ограничилось. Всякий раз, когда Коля попадал в поле зрения вьетнамцев, они останавливались, дружно протягивали в сторону змея-искусителя указующие персты и громко скандировали: «Как не стыдно! Как не стыдно!». Потом Коля исчез. От кого-то я слышал, что он перевелся в Днепропетровский университет.Поэтому, пожав Колину руку, я только и смог спросить:- Ну как ты? Осознал вину? Не стыдно?Коля как был так и остался серьезным мужиком. Он даже не улыбнулся. Он неодобрительно посмотрел на меня и сказал:- Мне нечего стесняться, Я на ней женат. – и позвал, – Линь, подойди пожалуйста к нам!Подошла худенькая изящная интеллигентная вьетнамка. Коля представил нас друг-другу. Обменялись какими-то дежурными фразами. Я с трудом дождался пока мы остались вдвоем и спросил:- Ты не шутишь?- Да какие там шутки. Это вам было весело, а на меня насело КГБ. Шили раскол социалистического лагеря. Грозили сроком и хотели чтобы я стучал. Я поехал домой к матери, а она говорит: - Мой отец, а твой дед как многие старые большевики был женат на еврейке. Поэтому я еврейка, и ты еврей. Уезжай-ка ты в Израиль, здесь тебе теперь покоя не дадут. Изведут как деда извели. - Я уехал. Послали меня изучать иврит в ульпан при кибуце Кфар Гелади на севере Израиля. Приехал я туда, как сейчас помню, вечером 6 января. Иду ужинать. Вокруг все чужое и все чужие. Захожу в столовую и вижу Линь. Ну, разве не чудо!?. Ее история оказалась чем-то похожей на мою. Когда-то ее дед странствовал по миру вместе со своим лучшим другом Нгуеном, который впоследствии стал больше известен как товарищ Хо Ши Мин. В Америке дед умудрился жениться на еврейке, разумеется ярой коммунистке, и увез ее во Вьетнам. Нарожала она ему кучу вьетнамских евреев, а те нарожали внуков и среди них Линь. После скандального возвращения Линь собралась вся видная вьетнамская семья и стала решать что делать. Сначала думали отправить на перевоспитание в деревню. А бабушка сказала: - Давайте отправим ее к моей сестре в Израиль. Климат там кошмарный, кругом враги. Пусть узнает почем фунт лиха. – Ну, она не точно так сказала, но в смысле. Ты понимаешь. Вот так мы и встретились, а через месяц поженились. Теперь у нас трое детей.- Большие?- Младшая еще в армии служит, а старший уже хасидский раввин. Он прилично знает вьетнамский, поэтому его послали в Хошимин возвращать к истокам местных евреев. Он старается не жаловаться, но евреев там не густо. Кроме родственников можно сказать вообще нет. А он, когда уезжал, был зеленый, наивный. Помню прилетел он туда в пятницу утром, после наступления субботы вышел в город и на следующий вечер позвонил нам в полном восторге: - Работы, говорит, непочатый край. Во всех окнах горят свечи, а в городе ни одной синагоги. Ну не мог он представить что в городе могут отключать электричество! Вот так и живем, - заключил Коля, - пошли лучше выпьем. Здесь это называется «делать лехаим», но суть от этого не меняется.И мы выпили и повторили. Потом Коля пригласил меня на «лучшую в ТельАвиве абсолютно кошерную жареную селедку». А мне пришлось отказаться потому что рано утром я улетал. Но в следующий приезд я этим приглашением обязательно воспользуюсь.Abrp722
X
-5
-2
-1
1
2
5
7
10
46153:2010-01-07 06:00:01
Китай - большая деревня.Сколько там, говорите, народу в Китае живёт? Почти полтора миллиарда?Не верю!Если бы китайцев было действительно ТАК много - разве могли бы произойти следующие истории?******************************История первая.Ехал я со своим китайским партнёром из Пекина в Нанкин ночным поездом.Заходим в купе. Там сидит пожилая пара – за шестьдесят явно. Ужинают за столиком. Я шмотки свои на верхнюю полку кинул, присел с краешку, друг мой Альберт напротив уселся, начал с ними лясы точить.Поезд дёрнулся, тронулся, поехали мы. Эти бормочут чё-то там на своей мове, я прикемарил слегка. На тот момент я уже мог немного улавливать суть разговоров по-китайски, соображаю, что товарищи про меня спрашивают: откуда, мол, такое лаовайское чудо в китайском поезде?Слышу, Альберт произносит кодовое слово «Элосы» - Россия значит.И тут мужик преобразился: «Элосы! Элосы!» Глаза выпучил, заулыбался, засуетился… Потом застыл, значительно воздвиг горе указательный перст, наклонился, выудил из под стола ноль-пять, водрузил её на стол и сказал по-русски, без малейшего акцента: «Давай %бнем!» Сказать, что я охренел, мне не позволяет моя паталогическая честность. Потому что состояние моё можно передать только значительно более эмоциональным словом, привести которое здесь мне не позволяет моя паталогическая интеллигентность.Пока я хлопал глазами и ртом, он быстро свинтил фунфырику башку, выплеснул на пол остатки чая из стаканчиков своего и жёниного и налил по полной. «За Элосы!» Мы чокнулись и выпили. Гаолян - штука, в принципе, ничего, когда привыкнешь, но целый стакан, без подготовки…Мужик одобрительно похлопал меня по плечу (чуть голова не отвалилась) и залопотал быстро, объясняя ситуацию своей жене и Альберту. Как выяснилось, сорок с лишком лет назад он учился в Москве, очень любит с тех пор Россию и русских и даже помнит слова «Ленин» и «брат» («балаты» в его транскрипции). Не считая, конечно, той фразы, с которой началось наше знакомство.После второй у него снялись какие-то блоки с синапсов, и он вспомнил ещё две фразы, которые и использовал дальше, пока не иссякла бутылка, в качестве тостов. Причём произносил он их тоже практически без акцента и с явным удовольствием и даже гордостью.Это были фразы «%б твою мать» и «пошёл на %уй».******************************История вторая.С тем же Альбертом мы ехали сидячим поездом из Тяньцзиня в Пекин.Умостились - Альберт у окошка, я у прохода. Беру какое-то чтиво из кармашка на сидении передо мной, достаю китайско-русский словарик – буду искать буквы знакомые. Иероглифы, в смысле. Открыл словарь, листаю.Боковым зрением (оно у меня хорошо развито) вижу, что парень, сидящий через проход, наклонился и читает, что там написано на обложке моего словарика. Ну, мне-то чё? Мне не жалко, пусть почитает.Почитал. Откинулся на своём сидении. Подумал пару минут. Потом осторожно так, вежливо, спрашивает по-русски: «Извините, Вам помочь? Вы скажите, какой иероглиф Вам непонятен, я переведу!» Я, конечно же, припух слегка. Ну, улыбнулся ему, поспасибовал, объяснил, что мне самому интересно. Слово за слово, разговорились, естественно.«А Вы где учились?» - спрашиваю. «В Санкт-Петербурге». Надо же, думаю, вот так встреча! «А в каком институте?» - «В Политехническом». Ну, ни фига себе! Реально выпадаю в осадок. Начинает разбирать смех. «А жили, случайно, не в тринадцатом общежитии?» Теперь в осадок выпадает он.Округляет глаза, отвешивает челюсть. «Ага» - говорит. «Тогда, наверное,Вы знаете Юлию Аркадьевну?» (С Юлечкой мы учились на одном курсе и жили в этой общаге, когда «Тринашка» ещё не была общежитием для иностранных студентов. Сейчас Юлия Аркадьевна - комендант «Тринашки».) Парнишка меняется в лице, на глазах у него выступают слёзы: «Юлия Аркадьевна! Ну конечно же! Она мне так помогла, так помогла! Она нам всем была как мама!»…Дальше – шоу на весь вагон: смех и сопли, лобзания-обнимания, обмен номерами телефонов… «Если Вам вдруг что-то нужно будет в Тяньцзине – звоните, не стесняйтесь! Даже если ничего не надо будет, просто приедете к нам – всё равно звоните, я Вас на ужин приглашаю!» Обещаю, обещаю… «ИЮлии Аркадьевне от меня привет передавайте! И спасибо ей за всё!Огромное!»…Сюй Чэн, если Вы вдруг читаете это – знайте: я привет передал. ЮлияАркадьевна Вас тоже помнит, тоже передаёт огромный привет и желает Вам счастья!******************************История третья.Эта история произошла не со мной. Но поведали её мне люди, в искренности которых сомневаться не приходится.Отдыхала как-то на Хайнане семья из России. Мама, папа и двое детишек сознательного возраста. Папа - достаточно известный музыкант, мама – достаточно известная актриса. Дети, как ни странно, не оболтусы, поэтому в данной истории речь пойдёт не о них. Жили в Шератоне.А в лобби-баре по вечерам была живая музыка. В полдевятого к роялю садилась очень красивая девушка и играла мягкий джаз. В полдесятого к ней присоединялась ещё одна, певица. Она была милая и хрупкая, при этом пела сильным и глубоким контральто с классической джазовой хрипотцой.Исполняли девушки профессионально – это папа мог подтвердить. В джазовый стандарт причудливо вплетали пентатонические китайские мотивы. И тут же начинали классическую китайскую песню, изящно нанизывая её на синкопическую канву старых нью-орлеанских мастеров. Улёт полнейший.Как-то ближе к окончанию их программы, когда в баре оставались только наши герои, папа не выдержал и попросился сесть за клавиши. Что-то выдал эдакое. Ну, рыбак рыбака чует издалека, а язык музыки интернационален.Китаянки сразу признали в нём достойного протеже своих же муз, восхитились, их пригласили к столу, выпили, поболтали… Подружились, в общем. Благо, обе стороны вполне прилично говорили по-английски.И вот отдых наших русских товарищей подходит к концу. Последний вечер.Китаянки заранее пообещали им, что будет сюрприз. Что за сюрприз – долго не хотели говорить. Уже когда программа шла полным ходом, они подсели в перерыве выпить по бокалу воды. И после короткого, но бурного увещевания, всё-таки сознались, благо как раз сейчас и собирались этот прощальный подарок преподнести. Как выяснилось, полгода назад в этом отеле останавливались русские, которые тоже очень подружились с этими китаянками. Замечательная была компания! «Такие смешные, такие смешные!»- восклицали, улыбаясь, китаянки. И, заговорщицки переглянувшись, наконец, сознались: «Они нас научили петь песню на русском языке! Мы её сейчас для вас споём!» - и упорхнули на сцену.Народу в тот вечер набралось как-то особенно много. Но гомон сразу стих, как только пальцы пианистки брызнули по клавишам чуть слышной капелью – музыку, которую творили эти девушки, любили все. Певица взяла микрофон:«Дорогие друзья, дамы и господа! Сегодня с нами в последний раз сидят наши русские друзья! Завтра они возвращаются к своим глубоким снегам…Пожелаем же им мягкой посадки!» Вежливые повороты голов в сторону русских, вежливые хлопки. Наши слегка краснеют – приятно, всё-таки… «А сейчас мы споём для них и для всех вас замечательную русскую песню!»…Согласитесь – есть в этом что-то ирреальное, что-то из волшебной детской сказки: сидеть за десять тысяч километров от колючей пурги в уютном полутёмном баре, касаясь плечом любимого человека, смотреть сквозь стеклянные стены в ночь, где качаются ласкаемые ночным бризом, подсвеченные разноцветными фонариками пальмы, вдыхать терпкий аромат благородного напитка, рождённого на берегах Луары, и слушать родную русскую песню. И так ли уж важно, о чём будет эта песня – о ямщике и морозе ли, о разухабистом волжском атамане-удальце или о густых ультрамариновых подмосковных сумерках. Ведь главное, что нужно загадочной русской душе – чтобы она, как говорится, развернулась и обратно свернулась…И на почти безукоризненном русском языке, в блестящей джазовой обработке, грянул «Владимирский централ»…Vladimir Marchenko © 2008
X
-5
-2
-1
1
2
5
7
10
46157:2010-01-07 07:45:19
Она: Костик, такие вещи по асе не говорят, но я ...
Она: я беременна...
Она: аауу, ты рад?
Она: Костик?
Он: его нет, он отошел.
Она: ой. а кто это?
Он: судя по всему уже бабушка
X
-5
-2
-1
1
2
5
7
10
next